Хозяйка женского блока нахмурилась. Тимур понял, что уже довольно долго молчит, углубившись в размышления. Надо собраться с мыслями и попытаться объяснить ей. Он открыл рот, но женщина опередила его.
– Из последней партии?
Тимур закивал как китайский болванчик.
– Да-да! Я хотел бы…
– Она не работает, – отрезала хозяйка.
– Но…
Тимур растерялся, начал бормотать какую-то чушь:
– Что значит – не работает? Разве можно не работать на каторге?
– Выбирай из этих, – женщина хмуро махнула рукой на истомившихся "красоток". – Те две тоже новенькие.
Тимур машинально скользнул взглядом по бледным лицам. М-да… Стандартные робы, надеваемые мужчинами под спецухи, были меньше всего предназначены для украшения женского тела. Однако эти несчастные искренне пытались сделать из них нечто, похожее на "наряд". Выглядело жалко. Сквозь вырезы причудливой формы просвечивали костлявые тела, – толстых людей на каторге не водилось – нашитые в качестве украшений кусочки шкур снегожорок давно засалились и скрутились в неопрятные трубочки…
Он решительно покачал головой:
– Нет, мне нужна Рада.
Хозяйка потеряла к нему интерес и перевела взгляд на Слона, который от нетерпения мял в руках шапку.
– А тебе? Определился уже?
Тот шумно сглотнул и кивнул на крупную деваху, самую пышногрудую из всех. Она складывала губы бантиком и жеманно поглядывала на Слона печальными коровьими глазами. Трудно было представить, за что она могла сюда угодить. Отравила любовника или мужа? Сжила со свету удачливую конкурентку?
Хозяйка кивнула.
– Никакого садо-мазо.
Счастливый Слон расстался со своей долей фуду и клятвенно заверил, что проблем не будет.
– Полчаса, – строго сказала женщина.
Слон сгреб в охапку свою избранницу и скрылся за занавеской, отделяющей прихожую от основного помещения сектора. Тимур с надеждой уставился на женщину. Почему-то он был уверен, что та обязательно поможет ему. Может быть потому, что в глубине ее глаз – почти таких же цепких и пронизывающих, как у Гросса – мелькала какая-то искорка, которую Тимур предпочел считать симпатией. Но пожилая, не сказав не слова, вздохнула и ушла, уведя за собой оставшихся невостребованными девушек.
– А… – глупо вякнул ей вслед Тимур. Но хозяйки уже не было.
И что это значит, растерянно подумал Тимур. Я свободен? Или… она все-таки отправилась за Радой? Или сейчас предложит капризному клиенту новую партию баб?
Немного подумав, он решил расслабиться и просто ждать. Если глупая женщина не найдет Раду, он будет торчать здесь, пока не добьется своего!
Тимур сел на пол и прислонился к стене. Окаменевшая плоть живого корабля была теплой – внутри сектора тут и там в небольших плошках горел жир, распространяя приятное тепло. Мимо протопало еще несколько работяг. Они не стали дожидаться хозяйки, сразу зашли в "бабский блок". Должно быть, завсегдатаи. Тимур расстегнул липучку спецухи, вытянул ноги… Хорошо. Так бы и сидеть. Ни о чем не думать, никуда не спешить. Закрыть глаза и представить, что ты на Земле. Что вокруг – нормальная жизнь, ты сидишь в каком-нибудь тихом баре. На столе дорогая выпивка, в воздухе струится легкий джаз, а ты просто отключил напульсник, чтобы немного отдохнуть…
Кто-то потряс его за плечо. Тимур испуганно вскинулся и понял, что заснул. Он ошалело заморгал, вытер ниточку слюны, протянувшуюся изо рта. Над ним склонились двое – хозяйка и другая, коротышка с приятным волевым лицом и заспанными глазами. Наверное, пожилая специально вытащила ее из постели, чтобы решить, что делать с недовольным клиентом.
– Ну? – хрипло спросил Тимур.
– Это ты за Раду на корабле вступился? – спросила коротышка в ответ.
– Да.
– Ты ей кто?
– Мы вместе…
Он не нашелся, что сказать дальше. Кто он ей? Приятель. Друг. Тот, кто отправил ее на каторгу. Самый большой кошмар ее жизни…
Она снова нахмурилась, будто пытаясь принять какое-то решение. Эта та самая, что отбирала женщин на корабле, догадался Тимур. В изгибе ее бровей и красиво очерченных губ читалось легкое презрение.
– Что же раньше не приходил?
Женщины любят задавать бессмысленные вопросы. Зачем ты это сделал? О чем ты сейчас думаешь? Ты меня любишь?
Тимур разозлился.
– Пришел, как только смог.
– Может, она с этим посговорчивей станет? – предположила "училка".
– Поглядим. Пайку принес?
– Принес.
– Этого хватит на четверть часа. Пошли, – бросила коротышка и, не дожидаясь его, шагнула за занавеску.
Ларин пошел следом. С любопытством огляделся. Здесь было совсем не так, как в мужских секторах. Внутренности бывшего корабля разделялись белыми шкурами на множество отсеков, надежно спрятанных от любопытных глаз. Иногда из-за занавесей слышались разговоры, приглушенные возгласы, стоны, рычание. Воображение журналиста мгновенно нарисовало несколько картин происходящего там, в тесных "комнатках" каторжного борделя, и Тимур почувствовал прилив возбуждения. Когда он в последний раз был с женщиной? На пересылочном корабле. Все равно что в прошлой жизни. Миллион лет до нашей эры. Может, плюнуть на капризную девчонку, сказать, что он передумал и… Вспомнились изможденные, равнодушные лица здешних "красавиц". Бр-р-р! Возбуждение схлынуло так же внезапно, как и появилось. Пожалуй, я еще не настолько потерял самоуважение, решил Тимур. Но, еще чуть-чуть и…
– Вот, – коротышка остановилась и показала на одну из шкур. – Если не испугаешься.
Она же не снегожорка, хотел пошутить Тимур, но вместо этого выдавил:
– Благодарю.
Девушка презрительно скривилась.
– Не за что. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Только без…
– Я знаю правила.
– Хорошо. Объясни ей, что если хочет жить, пусть перестанет ломаться.
Девочки-с-глазами больше не было. Тимур смотрел на существо, скорчившееся в углу отсека, и чувствовал, как его захлестывает гнев. Что нужно сделать, чтобы превратить наивную куклу в… в это?
– Рада, – тихо позвал он.
Из кучи тряпья сверкнул один яростный глаз – второй полностью скрывал свежий, переливающийся сине-багровым синяк. Потом высунулась тонкая нога – казалось, кости вот-вот прорвут кожу – покрытая ужасающего вида коростой. Высунувшаяся следом рука с противным скребущим звуком принялась расчесывать и без того кошмарную кожу на лодыжке.
– Рада, это я, Тимур.
Скребущиеся звуки прекратились. Тимур сделал шаг вперед и остановился. Своим новым, выработанным за время пребывания в корабле и на каторге чутьем он понял – сейчас зверь в облике человека бросится на него.
– Тише, тише… – растерянно забормотал он. – Это же я. Что ты… Не бойся…
Существо в углу замерло. Похоже, ты опоздал, старик, удрученно подумал Тимур. У девчонки съехала крыша. Может, и к лучшему. Такие, с глазами, не выживают в аду.
– Зачем пришел? – враждебно спросили из угла.
– Я… – Тимур на мгновение растерялся, но тут же, обрадовавшись, что еще не все потеряно, зачастил: – Я хотел узнать, как ты. И вообще… помочь.
Рада коротко рассмеялась без тени веселья.
– Ты… Хочешь есть? – спросил Тимур. – У меня… Я принес. Вот.
Он вытащил из кармана припрятанный кусочек фуду и, не делая попыток приблизиться, протянул Раде.
Несколько мгновений она настороженно сверкала глазом, потом метнулась стремительно, точно атакующая змея, схватила кусок с ладони и опять забилась в свой угол.
– Ну вот, – с облегчением произнес Тимур. – Все хорошо. То есть… Я понимаю, что не совсем хорошо, но… Нужно только немного потерпеть и… То есть, я хотел сказать…
Он окончательно запутался и замолчал. Сердце ныло от жалости. В углу жрали – с чавканьем, хлюпаньем и присвистом. Не надо было приходить, мелькнула трусливая мысль. Пусть бы госпожа Алинтас осталась для тебя частью прежней жизни – прекрасной и недостижимой. А что ты будешь делать с этим зверенышем? Да и что вообще ты собираешься делать? Таблетки рано или поздно закончатся, а с ними и отведенный тебе на этой планете срок.
– Э-э-э… я хотел…
– Нет. Уходи.
– Я не в том смысле.
Рада наконец-то вылезла из своего убежища и теперь стояла в двух шагах от него, глядя прямо в лицо. Одной рукой она держала ворот рубахи – застежка была выдрана с мясом – другой непрерывно почесывалась то в одном месте, то в другом, похоже, не замечая этого.
– Тебя били? – глупо спросил Тимур.
Он чувствовал себя вызывающе здоровым, сытым и благополучным на ее фоне. Даже несмотря на ноющие мышцы и аллергию. Еще час назад казалось, что его нынешнее существование – крайняя степень безнадеги и ужаса. Но то, во что превратилась Рада…
– Не надо меня жалеть, – будто подслушав его мысли, отозвалась она и машинально коснулась подбитого глаза.
По когда-то красивому лицу пробежала тень, тонкие бескровные губы скривились.
– Знаешь, я часто вспоминаю свое детство. Нет, ты не думай, что у нас было так же… Просто в чем-то эта жизнь очень похожа. Никаких технологий, все просто – еда, работа, сон, секс… Жизнь и смерть в чистом виде, без прикрас и финтифлюшек. Примитивизм, только извращенный бессмысленностью и насилием.
